«Я, Плясова Екатерина Александровна (урожденная Абросимова) родилась в ссылке 21 сентября 1948 г. Хочу рассказать про своего отца и мать, у меня было две матери, которая родила и которая вырастила. Моя родная мама – Казанцева Мария Кирилловна. Ее с родителями сослали из деревни Вятки Юргинского района, с юга Тюменской области. Ее отец Кирилл и мать Анна после смерти матери с нами не общались, хотя и жили в Орехово, Покуре. В апреле 1952 г. мамы не стало и остался отец Абросимов Александр Михайлович с 6-тью детьми. Вскоре он женился на Онисье Евгеньевне Плехановой, тоже ссыльной из деревни Плеханово, под Тобольском. Семью ее сослали за то, что отец ее не захотел стать председателем колхоза. Сразу после смерти мамы первым пароходом к нам приехал ее отец и потребовал вернуть все приданое своей дочери. Моя новая мама Оксинья открыла сундук, и он взял все, что посчитал нужным. С тех пор мы и не общались больше. Он к нам больше не приезжал и связь со своими внуками не держал. Все это рассказала мне моя вторая мама, и что интересно, как начнет рассказывать, так у нее слезы текут. Мы были тогда маленькие: мне 4 года, Коле – 3, Вале – 5, Галине – 15, Витьке – 12, Мишке – 11. 

Мой отец, Абросимов Александр Михайлович, родился 22 августа 1908 г. в деревне Киприно Невьянского района Нижнетагильского уезда. Его родители Абросимов Михаил Пегасьевич и Анастасия Панкратовна были хлебопашцами. Дед выращивал и продавал хлеб. У деда в хозяйстве была американская сенокосилка. Этого советская власть не прощала, и вся семья, с тремя сыновьями – Иваном, Александром и Семеном – была сослана на север, где отец работал на лесоповале, а дед – на смолокурке. В 1936 г. в 4 часа представитель НКВД арестовал деда, предъявив обвинения по 58-й статье. Вскоре дед скончался в Тобольской тюрьме. Сообщили, что он умер от туберкулеза, но родные предполагали, что деда забили до смерти на допросах. Отец был призван в армию в июне 1942 г. и после обучения в Омске направлен на Волховский фронт. Он воевал под Тихвином, участвовал в прорыве блокады Ленинграда. Отец был зачислен в особый лыжный финский батальон и отправлен на задание. Как рассказывал отец, когда он вернулся с задания, батальон уже ушел и ни один человек из этого батальона не возвратился – все погибли. Вскоре, в начале апреля, началось наступление – прорыв блокады. Ротой командовал молодой лейтенант. Солдаты залегли в ложбине. Прозвучала команда:«В атаку!». Как только все поднялись, начался прицельный минометный обстрел. Отец рассказывал: «Мы залегли, я лежал рядом с Павлом Зобниным, другом из Сургута. Почему-то Павел отполз от меня и сел под березку. Я ему кричу: «Ложись!». Он продолжает сидеть. Снова прозвучала команда: «В атаку!» – и мы поднялись. Опять начался прицельный минометный обстрел. Молоденький лейтенант заплакал и сказал: «С кем же я пойду в наступление? В живых осталась одна треть...». А Павлу Зобнину осколком мины сорвало полголовы и мозги разлете- лись по мокрому апрельскому снегу. Зрелище было жуткое. Недалеко от ложбины был лесок из густых елей, лейтенант направил разведку в лесок, где и был обнаружен немецкий радист-наводчик. В этом бою меня ранило в руку и левую ногу перебило осколком. Ползу, вдруг задрожала земля, и я понял, что приближается танк. Я едва успел убрать ноги, как он промчался мимо. Перевязать рану не мог, потому что невозможно было снять валенок, который намок от крови и разбух. А ножа, чтобы разрезать валенок, не было. Кое-как дополз до санбата, здесь работал врач-еврей. Он на раненых кричал: «Воевать не хотите, вот и лезете под пули!». Когда привезли обед, отец достал котелок из вещмешка, который носил на спине. В середине днища котелка обнаружилось небольшое квадратное отверстие, пробитое осколком мины, и если бы отец не вдавил голову в снег, то этот осколок пробил бы ему голову. На санитарных поездах всех раненых увезли в госпиталь под Москвой. Мать получила сообщение о том, что отец пропал без вести. Но вскоре пришло письмо от отца, где он рассказал о том, что был ранен и находится на лечении. В госпитале отец пролежал полгода и в октябре 1946 г. вернулся домой. Отец «кровью искупил свою вину», и ему разрешили покинуть место ссылки. Из поселка Озерного семья переехала на Черный Мыс, там купили землянку, в которой умерла от рака моя мама. Ей было 32 года. Два брата и отца уехали на родину, в Нижний Тагил. Отец остался с семьей на Черном Мысу. 12 мая 1991 г. в возрасте 83 лет отец скончался и был похоронен на Черномысовском кладбище.

Источник: Плясова (Абросимова) Е.А. // Черный Мыс. Место памяти: сборник статей и воспоминаний/МБУК "Сургутский краеведческий музей"; Совет Сургутской Городской общественной организации лиц, пострадавших от политических репрессий, "Наша память" [под общей ред. Т.А. Исаевой, П.А. Акимова; автор статей Л.И. Шаймиева; составители: Л.М. Ракчеева, Л.И. Шаймиева; научный редактор А.С. Иванов]. - Сургут: Издательско-полиграфический комплекс, 2020. - С.112 - 114

Фото семьи

Семья Абросимовых. 1938 г. 1-й ряд, слева направо: Абросимова (Казанцева) Мария Кирилловна, Анастасия Панкратовна (мать); 2-й ряд слева направо: Абросимов Александр Михайлович, Абросимов Иван Михайлович.

Семья Абросимовых. Начало 1940-х гг. Слева направо: Мария Кирилловна, Анастасия Панкратовна, Александр Михайлович

Абросимов Александр Михайлович со второй женой Онисьей Евгеньевной и детьми. Конец 1950-х гг.

Абросимовы Онисья Евгеньевна и Александр Михайлович. 1980-е гг.