Фото 1: Григорьев Михаил Михайлович. 1945 г.

Фото 2: Григорьевы Михаил Семенович и Матрена Ивановна. 1950-е гг.

Фото 3: Григорьев Михаил Михайлович с женой Анной Георгиевной. 1947 г.

 Фото 4: Григорьева (Мельникова) Нина Яковлевна (сноха) у дома Григорьева М.М. Сургут, ул. Мелик-Карамова.2011 г.

До недавнего времени тема спецпереселенцев была наглухо закрыта, словно бетонной стеной замурована. Но запреты, рогатки, умолчания бессильны перед человеческой памятью. В каждом из нас, по принуждению лишенных отчего дома, тлеет обида на несправедливые решения тридцатых годов.
Нас, тогда малолетних детей, вместе с родителями, как и песчановских старожилов, выселили из родных астраханских краев. Помню, как буквально сгоняли в лагерь на волжском берегу, оцепленный стражей, изможденных и черных от каспийского солнца членов семей рыбаков. Мы, малолетки, прорывались сквозь строй к Волге, купались. А родители, сидя на обжигающей земле под лучами палящего солнца, ожидали отправки в неизвестные и пугающие своей неизвестностью северные земли.
Поэтапно, вначале в пароходных трюмах, потом в вагонных теплушках, а от Тюмени – вновь по реке, привезли сюда каспийских рыбаков. Высадили на берег Черного Мыса и, казалось, навсегда, на всю жизнь припечатали клеймо: лишенец, твердозаданец. Надо бы объяснить эти понятия, ведь большинство людей не знает тех грустных страниц истории Сургута, точнее, Черного Мыса.
Это был новый поселок, возведенный спецпереселенцами, отгороженный от села «глухой неведомой тайгой». Так вот понятие «лишенец» свидетельствовало о том, что семья лишена избирательных прав, то есть, не защищена конституционно. Имеет твердое задание: без всяких отговорок сдавать продукцию. Нашему отцу положено было выловить в год 130 центнеров рыбы. Это немало. Поэтому с детства, а мне в ту пору исполнилось 12 лет, я выходил с отцом на рыбалку. Числился у него весельником, моторов-то в ту пору не было. Помню, что всегда хотел спать. Да где там! Рыба шла косяками, греби да греби, вывози. Словно дамоклов меч над тобой висело твердое задание. Попробуй не выполни. Молчаливая печаль притаилась в углах нашего бедного жилища. Мы все ждали какой-то беды, напасти.
А уж куда хуже-то. Весной, летом и осенью на рыбодобычу выходили разутые, раздетые. Бывало, приедешь домой, так ноги, словно в красных сапогах, обмороженные и застуженные, с постоянной гусиной кожей. И учиться рыбодобыче пришлось здесь заново. Астраханский метод лова не годился, потому переделывали невод и сети.
Нам, мужчинам, приходилось нелегко. Но ведь наравне с нами в одном строю шли и женщины. Совсем молоденькой привезли сюда Аграфену Михайловну Багаеву. Теперь она уже в почтенном возрасте, как и ее сверстницы: Вера Ивановна Подгорбунских, Анастасия Петровна Старосветкая. Эти две женщины преодолели недельный путь из Уватского района и Челябинской области. А судьба их повязала одинаково: рыбачили до поздних ледовых заберегов.
Зайдите сейчас в любой деревянный дом Черного Мыса, состоящий из двух половин, и, пожалуй, в каждом найдете моих товарищей по несчастью. Это их трудом развивалась рыбная промышленность края.
Дело у нас – детей-спецпереселенцев, как, впрочем, и вольнонаемных семей, было самое, что ни на есть серьезное. По большей части на равных, в упряжке, трудиться со взрослыми.
На зиму мы отправлялись в школу. Ту, в которой я закончил четыре класса, построили на Черном Мысу в 1932 г., и она сохранилась до сих пор. Хорошо помню свою первую учительницу – Ольгу Николаевну Пачганову. Она приходила к нам из Сургута. А путь-то неблизкий, да и погода в ту пору не особо баловала: морозы под сорок – обычное явление. Но ее ничто не удерживало. И поныне здравствует мой первый наставник Ольга Николаевна Пачганова. Живет в добром просторном доме, построенном энергетиками. Благодаря ее доброй душе и разумному слову оттаивало сердце и у нас, босоногих мальчишек довоенной поры. Помню, как жадно ловил я каждое слово ее рассказа о красногалстучной пионерии. Вместе со всем классом вступил в ряды детской организации, потом в комсомол и в партию. Ездил с другими на слет пионеров в Сургут. Собирались там, где раньше находилась редакция, недалеко от Бардаковки. И мы давали обещание не только металлолом собирать, но и рыбу ловить.
У нас появились катера, и я выходил на рыбалку уже помощником моториста – полегче дело-то, да все равно помогал выпутывать рыбу, грузить улов. Рыбозавод направил меня на учебу в Тобольскую ФЗО. Вместо этого я подался в фельдшерско-акушерскую школу. Ее и закончил. Правда и во время учебы успевал летом рыбачить. Под парусами уезжали на Зубатинский остров, брали богатые уловы, сдавали на рыбозавод.
Начиная со школьной скамьи, много работали. Шли на помощь старшим утром и вечером после уроков. Ведь надо было корчевать, строить, сеять. Мы так же, как песчановцы, отвоевывали у тайги место для проживания.
Дальше учиться не пришлось, помешала война. На поле сражений мы шли как равные, нас тогда перестали делить. И после войны, почти до конца семидесятых, трудился в здравоохранении, как говорится, рядовым земским фельдшером. Долгое время работал на «скорой помощи» и даже освоил специальность дантиста. Тогда, после войны-то, приходилось быть универсалом на ниве здравоохранения. Учился у других, учил сам. В ту пору мы как-то не стеснялись перенимать опыт друг у друга. Иное – сейчас. Замечаю: нередко специалист с высшим образованием свысока, а порой и пренебрежительно относится к нашему брату – фельдшеру. Какой-то перекос зримо ощущается во взаимоотношениях наших медработников. И конечно, уж не на пользу делу.
К коренным сургутянам и старожилам отношусь с глубоким уважением. Основная часть их в ту пору с участием отнеслась к судьбе гонимых спецпереселенцев, имевших в арсеналах своих богатств мозолистые крепкие руки, да кое-какую одежонку. Постепенно стерлась искусственно созданная грань, разделявшая тогда людей. Но осталось в памяти несправедливое, глубоко чуждое нашему строю решение, отчего-то оторвавшее от дома сотни семей каспийских рыбаков.

Источник:
Воспоминания Григорьева Михаила Михайловича//Переселенцы поневоле: сборник воспоминаний спецпереселенцев 1930–1940-х гг. Сургут и Сургутский район. – Курган : Зауралье, 2014 – С. 85-88

Фото семьи

Григорьевы Михаил Михайлович и Анна Георгиевна. Кисловодск. 1968 г.

Семья Григорьевых: Михаил Михайлович, Анна Георгиевна, сыновья Вольдемар и Виктор.1954 г.

Семья Григорьевых: Михаил Михайлович, Анна Георгиевна, Вольдемар и Виктор. 1961 г.

Григорьев Михаил Михайлович с женой Анно Георгиевной и сыном Вольдемаром. Новосибирск. 1961 г.