В нашей семье были сосланы отец и мама. Отец – Клюсов Дмитрий Тимофеевич был отправлен в ссылку в с. Покур Сургутского района с семьей из деревни Клюсово под Тобольском. Мамина семья была сослана из д. Шадрята Багарякского района Челябинской области и на спецпоселении находилась в пос. Высокий Мыс.
Отец потом переехал в Сургут (на Черный Мыс), где работал на рыбокомбинате механиком флота и капитаном катера. Здесь, в Сургуте, они встретились с мамой Сарапульцевой Еленой Александровной (1917 г. р.) и создали семью. В семье родились четыре девочки: я – Тамара – в 1938 г., Галина – в 1940 г., Алефтина – в 1943 г., Лидия – в 1945 г.
На Черном Мысу мы жили сначала где-то у рыбокомбината в бараке. Тетя Нюра жила тоже в бараке, потом вышла замуж за Ивана Отраднова и переехала. А дядя Иван Сарапульцев так и остался с семьей на Высоком Мысу, всю жизнь там прожил. Мама с папой построили избушку, там, где сейчас церковь, там яр огромный, на Черном Мысу. Наша избушка стояла, вдаваясь одной стеной в этот яр. Пол был земляной.
В 1941 г., когда началась война, отца призвали в армию, до Ханты-Мансийска довезли и вернули обратно по брони, так как у него была специальность, которая была необходима в тылу. Работники рыбокомбината были также на военном положении, мы редко папу видели дома, но все-таки он был в Сургуте и иногда нас навещал. В 1943 г. его перевели в Сытомино, тоже механиком рыбфлота, в 1946 г. – в Ханты-Мансийск. Нас было четверо детей, поэтому мы переезжали всей семьей, вслед за ним. Когда в 1947 г. папа умер, мне было 10 лет, и мама осталась с нами одна.
Мама работала на Сургутском рыбозаводе. Она вспоминала один случай: «Мы, девчонки, молодые женщины, а рыбу привезут, летом жарко – путина – рыбы много и надо срочно ее выгружать. И вот ремни от носилок надели на плечи, ведь ручонки-то не держат. И на яр (рыбозавод был на высоком берегу) затаскиваем, в лабаз, вываливаем на лед и сами упадем на лед, на какие-то секунды, чтобы охладиться, да обратно». Поэтому здоровья-то у них не было. Потом мама всю жизнь проболела бронхиальной астмой…
Я первый класс училась в Сытомино, а со второго класса – в Ханты-Мансийске (Самарово), закончила там 7 классов. В 1953 г., после смерти Сталина, началось «потепление», я окончила школу, встал вопрос, где учиться дальше. Я сразу же написала заявление на поступление в тюменское педучилище – хотела учительницей быть, а мама побоялась, что я далеко уеду, а там как узнают, что мы из спецпереселенцев, и не примут, боялась, что «школа есть школа» – работа с детьми, «докопаются»…
А тогда в колхозы набирали молодежь, поэтому в тюменские сельхозучилища всех брали, и я туда подала документы, чтобы только попасть в город. Когда приехала в Тюмень, пошла в педучилище и спросила о поступлении. Нас не спросили, кто мы, и поэтому я забрала документы из сельхозшколы и подала в педучилище. Пока не поступила туда, маме не сообщала, как обстоят дела.
Не минули нашу семью репрессии и на поселении. В 1935 г. подъехала телега и дедушку Тимофея Степановича Клюсова вместе со старшим сыном Василием (братом отца) забрали, до сих пор мы не знаем, где они и что… А бабушка Мария (Клюсова Мария Прокопьевна) осталась в положении. Она была беременна Виктором, и он родился уже после того, как деда арестовали, прожил здесь, на Севере, всю жизнь. В армию Виктор ушел из д. Вата, потом работал в Сургуте, недолго трудился в геологии, а после этого был шофером в леспромхозе.
Когда появилась такая возможность, я стала писать письма в различные инстанции, чтобы узнать о судьбе пропавшего в 1935 г. деда. Пришли реабилитационные справки на папу, на бабушку Марию и Виктора, который родился уже в Покуре. А на деда и на дядю Василия, которых увезли в 1935 г., мы ничего не получили, никаких реабилитаций.
Кроме того, из-за опечатки, допущенной в архивном документе, в нашей семье были реабилитированы только дети, родившиеся до 1942 г., то есть я и Галина. Из-за этой ошибки получалось так, что папа умер в 1942 г., а после этого детей у него быть не могло, и они не могли быть реабилитированы. Я отправила папино свидетельство о смерти, где было указано, что он умер в 1947 г. Пришел ответ: «Ошибки в архивных документах не исправляются». Пришлось подавать в суд и в судебном порядке устанавливать время смерти. Это удалось сделать без проблем, поскольку все необходимые документы у нас были.
Но как бы тяжело мы не жили, родители дали нам образование, воспитали достойных людей. Все нашли свое место в жизни: Галина окончила Тобольский рыбтехникум и всю жизнь проработала на рыбопромышленном предприятии в Свердловске. Алефтина – Омский дошкольный техникум, уехала в г. Тольятти и работала там, сначала воспитателем, а затем заведующей детским садом. Лидия – начала трудовую деятельность в Тобольске кассиром, а потом вернулась в Сургут и до выхода на пенсию работала бухгалтером на различных предприятиях города. После окончания обучения, в 1957 г., я приехала в Сургут и 50 лет (1957–2007 гг.) преподавала в школах города (первой, седьмой и десятой). Продолжаю активно заниматься общественной деятельностью: с 2007 г. являюсь председателем комиссии по работе с обучающейся молодежью при городском совете ветеранов.

Источник: Воспоминания Тамары Дмитриевны Бесперстовой (Клюсовой).// Переселенцы поневоле: Сборник воспоминаний спецпереселенцев 1930-1940-х гг. Сургут и Сургутский район.  - Курган: ООО «Полиграфический комбинат «Зауралье», 2014. С. 158 - 159