«Ссыльный край Сургут»
Электронный архив

Поспелов Илья Петрович (1923 - 1996)

Родился 14 марта 1923 г. в дер. Сафьянка Тобольского уезда Тобольской губернии. В 1930 г. семья была раскулачена и сослана на спецпоселение в Сургутский район. Проживали в дер. Неволойкина Сургутского сельсовета. Затем переселились в пос. Черный Мыс Сургутского сельсовета. Окончил 5 классов Черномысовской школы. С января 1937 г. по май 1942 г. работал рыбаком в поселке Черный Мыс. В мае 1942 г. Сургутским райвоенкоматом вместе с братом Сергеем был призван в ряды действующей Красной Армии. 10 августа 1942 г. отправлен на фронт в составе 88-го зенитно-артиллерийского полка. Боевое крещение получил под Сталинградом. Медаль, полученная «За оборону Сталинграда», спасла И. П. Поспелову жизнь в боях под Будапештом – задержала пулю, оставившую на его теле лишь метку. В этом же бою медаль была утеряна. Воевал в составе Сталинградского, Южного, 2-го и 4-го Украинских фронтов. Прошел боевой путь от Сталинграда до Севастополя в составе 459-го отдельного армейского артиллерийского зенитного полка противовоздушной обороны, прикрывал 8-ю воздушную армию Южного фронта. После освобождения Севастополя его полк был переведен в Яссы. В сентябре 1944 г. в боевых операциях на этом направлении Илья Петрович под сильным артиллерийско-минометным огнем и бомбардировкой с воздуха, сбил два самолета противника и два самолета противника совместно с батареей. За что был представлен к награде орденом Красной Звезды. Он освобождал Бухарест, Будапешт, Вену, Прагу. Участвовал в двух рейдах – Румыно-Венгерском и Венгерском. За освобождение Брно в Чехословакии получил благодарность от Верховного главнокомандующего тов. Сталина от 26 апреля 1945 г. В июле 1945 г. полк был расформирован и И. П. Поспелов был зачислен курсантом в учебный полк 1022-го отдельного артдивизиона. По окончанию курсов, в октябре 1945 г. Илью Петровича зачислили в 2501-й зенитно-артиллерийский полк командиром орудия 37-миллиметровой пушки. В марте 1947 г. в звании сержанта он был демобилизован. Награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». После войны в Сургут не вернул-ся – отправился к сестре Анне Петровне Демяшкевич, проживавшей в станице Бекешевской ныне Предгорного района Ставропольского края. 35 лет проработал электромонтером Бекешевской гидроэлектростанции. Его имя было занесено на Доску Почета и Книгу Почета предприятия. Награжден медалью «За доблестный труд». Ушел из жизни 5 октября 1996 г.

Источник: "Имя тебе - Победитель".//Черный Мыс. Место памяти: сборник статей и воспоминаний/ МБУК "Сургутский краеведческий музей"; Совет Сургутской Городской общественной организации лиц, пострадавших от политических репрессий, "Наша память" [под общей ред. Т.А. Исаевой, П.А. Акимова; автор статей Л.И. Шаймиева; составители: Л.М. Ракчеева, Л.И. Шаймиева; научный редактор А.С. Иванов]. - Сургут: Издательско-полиграфический комплекс, 2020. - С.98-100

  • Личная история
  • Видео (0)
  • Публикации (0)
  • Комментарии (0)

«…Мало я его знаю, но постараюсь кое-что вспомнить.
Петр Федорович Поспелов родился в 1870 г. в русской деревне Софьянке Уватского района Новосельского сельского совета Тюменской области. Вся его жизнь молодая прошла в походах и войнах: участник Японской, Австро-Венгерской войн. Отслужил 25 лет. За службу Отечеству награжден тремя крестами Георгия. В революции не участвовал, но был сочувствующим.
Семья большая: шесть братьев, пять сестер. Из братьев знаю младшего – дядю Симу (Семен). Дом у них был пятистенный, жили под одной крышей два брата. В старом доме видно неуютно было, и в начале 1920-х гг. они решили выстроить новый. Построили двухэтажный дом. Где-то в 1927 г. перешли в него, обзавелись хозяйством: коровы, лошади, бык племенной английской породы, молотилка. И постепенно достраивали новую баню.
Летом занимались сельским хозяйством. В зимнее время, подрабатывали: возили клады, то есть грузы. Маршрут такой: Тобольск – Сургут – Тюмень. На Север везли продукты, а с севера – рыбу, пушнину. В то время грузы перевозили на конной тяге, этим делом занимался дядя Сима. Как вернется из поездки с гостинцами, то говорит: «Илька, тебе конфетку или папироску?» А я шмыгаю носом и показываю: два пальца растопырю и поднесу к губам. Он-то и приучил меня курить. Слыл я у них любимцем.
У папы имелась выездная лошадка – строевая, личная. Когда надо, он выезжал на ней и брал меня с собой. А как приятно было прокатиться в такой красивой кошовке. Отец управлялся по хозяйству, как бы был управляющим. Как будто бы зажили братья, хорошо пошло дело, но ненадолго. Все пошло прахом. А сколько труда вложено!
В декабре 1929 г. ночью проснулся, в доме чужие люди, описывают имущество. Папы дома нет – его арестовали раньше. На столе у папы лежала большая красная книга, ее забрали, и так мне ее было жалко, что я и заплакал, а остального ничего не жалко. Мы с Тасей боялись ее даже в руки брать.
Наутро смастерили нам кибитки, то есть розвальни обтянули полотном домотканым. Из одежды разрешено только то, что было одето на тебе, да оставили по паре сменного белья, а больше и брать нечего, да и куда его уложить? Но как-то увезли швейную машину зингеровскую, она нас и выручила – в 1934 г., выменяли на нее корову.
Посадили в эти кибитки нас – и в путь дорогу. Мне – шесть лет, Ленке – шесть месяцев, Тасе – 11 лет, Сергею – 14 лет, а маме – 49 лет. В другую кибитку посадили тетю Нюру – 33 лет, Тамару – 5 лет, Марка 3 лет. Тасю и Сергея – в третью и туда же кое-какое барахло, продукты. Хозяином положения здесь был Сергей – мальчишка, 14 лет, он не проехал, а прошел весь путь от Софьянки до Невойлокино пешком. То одна кибитка сползет с дороги, нужно ее поправить, то другая, и так вплоть до Ханты-Мансийска.
Отца освободили, он заехал в Софьянку, попросил неводок и кое-что необходимое, ему и подводу разрешили взять. Он нас уже догнал в Тюлях, дядя Сима, возвращался из Сургута с кладью и встретились где-то перед Хантами. Пересел к своей семье, а лошадей отправил с напарником. В этой кампании были Самоловские два брата – Афанасий и Михаил с семьями, Слинкины, Кошкаровы два брата и ряд других. Наконец наши мытарства кончились. Мне показалось, что очень долго-долго ехали.
Вот и конечный пункт – Невойлокино. Высадили нас прямо на снег, а лошадей и дядю Симу забрали на лесозаготовки, остались старики и малы дети. Это случилось примерно в марте 1930 года.
Отец тут же возглавил руководство расселением по ханты [возможно «по хатам»], в одном доме нас уместилось четыре семьи: Поспелова, два брата Самоловых и Слинкины. Отец организовал артель из подростков. А уже начиналась весенняя путина, договорился с остяками, их раньше так называли. Они показывали, где русским можно рыбачить. Рыбу добытую, сдавали государству. За это стали отоваривать карточки: муки в месяц на иждивенца – 4,5 кг, школьнику – 6 кг, рыбаку – 12 кг. Сахар, мука, крупа, мыло, керосин – все по карточкам.
Вот эта артель и выполнила план. Добыли рыбу, и людям дали небольшую льготу. Что впоследствии пригодилось: налог меньше, членов артели в первую очередь расселяли по домам и отметки в комендатуре делали раз в месяц, а другие шли ежедневно – утром и вечером – отмечаться. Глава семьи должен отметиться за свою семью.
Летом дядя Сима приехал по половодью за семьей и забрал ее в с. Покур. Так судьба разделила двух братьев Поспеловых. Прожили в Невойлокино год. Рабочие закладывали пос. Черный Мыс, построили большой барак перед войной, с трехъярусными нарами, там располагались бондарная и столярная мастерская. Вот в этот барак нас привезли и не просто расселили, а набили как селедку в бочку.
За это время – в 1931 г. выстроили 12 домов по улице Народной-Центральной. В эти дома расселили людей из барака. Параллельно строились дома на Набережной, теперь Нагорной, – шесть домов, на улице Болотной-Федорова – пять домов. В доме, где мы жили, размещалось четыре семьи.
В 1932 г. прибыли ссыльные с юга Астрахани, Калмыкии. А поселок продолжал строиться, в 1933 г. его в основном построили, он состоял из 68 домов. Школу и клуб построили позднее.
Вместе с поселком расстраивался и рыбозавод. Рассолочные чаны в рыбозаводе, наверное, еще сохранилось, а их делали мастера – твои отец и дед. А катер колхозный назывался «Верный путь», делал его дед А. В. Самолов. Да разве мало таких умельцев?! Я только знаю одно: всех не вспомнишь, кто, что делал для блага народа. Одно слово – труженики.
Отец устроился при рыбозаводе, руководил работой овощеводов. Он все доказывал, что на Севере будут расти огурцы, редис, редька и помидоры. И добился – огурцы тепличные выращивал к 1 мая. Работали очень много: при доме корчевали пни, то есть разрабатывали землю для огорода, а в зимнее время делали метлы, шили бродни, делали туяса. В общем, зарабатывали на проживание, и кормил нас Сережа – уже вовсю работал. А отцу в то время шел седьмой десяток. Я просто восхищаюсь его упорством, настойчивостью. Сколько нужно было сил – снова свить гнездышко! Это ведь первопроходцы большого Сургута.
Ну а теперь о Бобрецове? Как только организовывался поселок, был он комендантом, после – председателем колхоза. Скажу о нем одним словом – зверь. Я его запомнил на всю жизнь по 1932 г. Стояла зима, не помню месяца. С рыбозавода вывезли как будто бы порченую икру и вывалили на берег Оби, против острова, облили керосином и подожгли. А мы – пацаны – разнюхали, на лыжи и туда, набрали в туяса икру и по домам. Но не тут-то было, нас уже поджидали люди и сразу же в комендатуру. Стали допрашивать: «Кто послал?» Мы все в один голос: «Сами». Не верят. Дошло до насилия. Стали прижимать пальцы в притворе. Крик, слезы до уссику, кричать не давали. Окончилось тем, что пинком по ж… и домой. Лет девять мне тогда было.
Бобрецову все разрешалось. Бросил жену. Женился на молодой девчушке, Зине Глинкиной. Она годилась разве в жены его сыну. Про него и стих сочинили:

Стары, малы – все узнали, что такое Бобрецов:
Пробивал себе карьеру, как громил седых отцов.
Матерей, седых старушек он живых в могилу гнал,
А врачебные их справки он нахально отбирал.
Киселева все семейство сжил со свету как репей,
Этим сам он восхищался: «Я их выучил теперь!»

Это отец сложил маленький стишок. В 1932 г. пришла бумага, в которой многое хорошо написано, красивым почерком, красными чернилами. Суть дела такова: отца восстановили в правах и просили вернуться в Софьянку. Но отец отказался. Видимо его гордость не позволила вернуться на родину и смотреть в глаза этим «подхалимам», которые высылали. К тому времени новый дом уже разобрали и перевезли в Уват. А в это время семья усердно занималась вязаньем мережи, чтобы сделать небольшой неводок, помогали, стар и мал, находилась всем работа. И он очень пригодился.
В 1933 г. Во время «загара» под Сургутской речкой поймали очень много рыбы. Коль наш невод, и Сергей участвовал, нам досталось два пая. Это все делалось ночами. Сергей пришел и сообщил, столько было радости! На вторую ночь привезли и попрятали – досталось два воза.
А мы жили тогда вместе с Филипповыми, наварили рыбы, накормили нас. Все это происходило ночью. Отец не давал вдоволь, чтобы мы не объелись, постепенно увеличивал норму – был предусмотрительным. Случалось, что люди объедались и помирали от заворота кишок. Нас – пацанов – предупредили, чтоб мы ни «гу-гу», в рот воды набрали. А как распалилась Обь, и мы уже стали себе сами добычу добывать, то есть ловить рыбу на удочки. Вот так мы пережили этот голодный год.
В 1935 г. отменили карточки на хлеб: давали два кг в руки, вот и бегал я за хлебом, стоял в очередях. После отмены карточек люди стали подниматься на глазах. В 1936 г. нас с Филипповыми расселили. Отец (то есть мы), Поспеловы, остались в доме одни. Люди воспряли духом. Начали устраивать гулянки – отмечать праздники: Новый год, 1-е мая, Октябрьскую.
В 1937 г. опять начали брать людей по ночам и увозить без всякого суда и следствия. И нас не обошло. Забрали дядю Симу – неизвестно куда, за что. Брали людей в зрелом возрасте, то есть рабочую силу.
А в основном люди стали жить лучше: появились тряпки, одежда. С января 1937 г. Сергей устроился на работу в посадочную мастерскую, наматывать нитки на иголки. И вот началась моя трудовая жизнь, которая длилась до ноября 1983 года. А как пошел на работу, отец уже не имел права распоряжаться мной. Вроде бы начали жить хорошо. Сына женил, дочь выдал замуж, хозяйство подняли, к тому времени уже имели две коровы, лошадь. Отец вступил в колхоз. Лошадь отдали в колхоз. В общем-то, неплохо зажили. Появились внуки, опять забота отцу с матерью. Но ненадолго.
В 1940 г. забирают отца – весной отправляют пароходом в Ханты-Мансийск. Через некоторое время вернули в Сургут. Никаких свиданий, а мы с Сергеем по рыбалкам и дома не находимся. В чем обвиняли, не знамо, но догадываюсь. Был суд в Сургуте при закрытых дверях. И опять на пароход, и увезли – куда, не знаю.

Эй вы, друзья, 20 век…
Стал хуже зверя человек.
Отец на сына точит нож,
Сын вьет веревки на отца,
Сестра сестре готовит яд,
Сосед соседу вспомнил грех,
Не с места, руки вверх!
Всей злобы мне не описать,
Лишь то могу еще сказать:
Эй вы, друзья, 20 век…
Стал хуже зверя человек.

У меня это стихотворение нигде не записано, но в голове до сих пор осталось. Про это донесли Бобрецову, вот он и взялся за отца крепко. А отец видимо рассчитывал, что его не возьмут, так как был в преклонном возрасте – 70 лет.
В 1942 г. Сережу забирают на фронт. Я был на весновке, на заимке, и мне сообщили. Меня не отпускали, но я предупредил бригадира Глинкина, сел в облас и поехал, а еще был ледоход.
Приехал домой. Посоветовался с мамой, то есть я заявил матери, что пойду на фронт вместе с Сергеем. Мать сшила мешки с лямками, благословила. Военком сперва не брал, повестки нет. Но я настоял на своем. На первом пароходе нас повезли вместе с Сергеем, я же пошел со старшим возрастом, как доброволец, да еще один пацан – Миша Бронников. Когда привезли в Омск, в клуб, здесь мы расстались…»
26 января 1990 г., станция Бекешевка.

Источник:
Из письма Ильи Петровича Поспелова. Воспоминания из семейного архива Абдуллиных.//Переселенцы поневоле: Сборник воспоминаний спецпереселенцев 1930-1940-х гг. Сургут и Сургутский район.  - Курган: ООО «Полиграфический комбинат «Зауралье», 2014. - С. 147 - 158

Фото семьи

Поспелов Илья Петрович с сестрой Нюрой и племянницей Майей, 1947 г.

Поспелов Илья Петрович с сестрой Нюрой и племянницей Майей, 1947 г.

Поспелов Илья Петрович (слева) с боевыми товарищами, 1946 г.

Поспелов Илья Петрович (слева) с боевыми товарищами, 1946 г.

Поспелов Илья Петрович с супругой, 1970-е гг.

Поспелов Илья Петрович с супругой, 1970-е гг.

Документы

Наградной лист о представлении к Медали "За отвагу". 1943 г. Источник: https://pamyat-naroda.ru

Наградной лист о представлении к Медали "За отвагу". 1943 г. Источник: https://pamyat-naroda.ru

Наградной лист о представлении к Медали "За оборону Сталинграда". Источник: https://pamyat-naroda.ru

Наградной лист о представлении к Медали "За оборону Сталинграда". Источник: https://pamyat-naroda.ru

Нет публикаций
Добавить комментарий

Оставить комментарий

Нет комментариев